Доклад Теодицея Достоевского

Доклад, прочитанный на Чтениях по Достоевскому в Свято-Никольском монастыре Переславль-Залесского 10 октября 2021 года.

Если мы послушаем наших ученых, политиков, деятелей культуры, то заметим, что люди упорно мечтают о совершенном обществе или государстве без зла и страданий. Правильно мечтают, ибо такое государство есть – называется Царство Небесное. А вот на земле его нет и быть не может.

Ф.М. Достоевский упорно повторял: нет любви без совместной веры в бессмертие, нет нравственности без религии, и вы не решите проблему зла без веры в жизнь за гробом.

Надо выйти за пределы земной жизни, чтобы увидеть в целокупности добро и зло. Как надо полететь в космос, чтобы увидеть, что Земля круглая. Но интересно, что поняли правильное расположение Земли люди до полета в космос. Значит, можно и нам до ухода за черту смерти понять проблему вечности.

Достоевский постоянно возвращался к вопросу о возможности, как писал Розанов, «с помощью разума возвести здание человеческой жизни настолько совершенное, чтобы оно дало успокоение человеку, завершило историю и уничтожило страдание; критика этой идеи проходит через все его сочинения».

Мало того, Достоевский предупреждал, что столь прельстительная для позитивного ума цивилизация может обернуться непредвиденными катаклизмами и морями крови.

Рисуя картину будущего желанного материального благополучия, Достоевский делает вывод: «Но люди вдруг увидели бы, жизни уже более нет у них, нет свободы духа, нет воли и личности, что кто-то у них украл всё разом; что исчез лик человеческий, и настал скотский образ раба».

Мейер пишет в книге «Свет в ночи»: «В прямом устремлении к Небу Достоевский видел вредную ересь преждевременности. В грезах рай никогда не перестает сиять с недостижимой высоты. Но чтобы реально его достичь, надо прежде на опыте познать истоки зла в себе; а для этого необходимо пройти самому через непосредственный опыт греха… Не проявления всего грешного страшился Достоевский, но духовной спячки, лукавой и лицемерной нейтральности… Достоевский не терпел среднего человека, неподвижно застывшего на готовых правилах… Порок спасителен: он пробуждает в нас сознание нашей беспомощности и приводит к смирению» (3, 108-109). «Пресыщения и спячки пуще всего страшится Достоевский. Вот почему предпочитал он преступного, зато бессонного Раскольникова порядочному, но сонному Зосимову. В конце Раскольникову предстоит спасительная каторга, Зосимову – гибельная перина, с которой, рано или поздно, он перестанет вставать по ночам к больным» (3, 188).

И далее Мейер рассуждает: «По Достоевскому, душевная чистота, не проверенная на опыте, лишь прикрывает в человеке грехи и пороки... Страшно сказать, но выходит, что Достоевский оправдывает греховный опыт, отвергая равнодушную человеческую порядочность, ко всему нейтральную чистоту, не проведенную через искушения и зло. Так называемый порядочный человек только прозябает, тая в себе смрад и гной своих необнаруженных пороков» (3, 318-319).

Невозможно объяснить неверующему человеку, что зло входит в замысел Божий о падшем человеке. Вернуть человека – падшего человека – на путь обновления может только такое горькое лекарство как скорби.

Сам Достоевский, например, прекрасно осознавал, что Император поступил хорошо, сослав его на каторгу. «О! это большое для меня было счастье: Сибирь и каторга! Говорят: ужас, озлобление! Ужаснейший вздор! Я только там и жил здоровой, счастливой жизнью, я там себя понял… Христа понял… русского человека понял и почувствовал, что и я сам русский, что я один из русского народа. Ах, если бы вас на каторгу!» – говорил Достоевский собеседнику (5, 69).

Господь вывел его, как писал Фудель, «в живительный воздух … тюрьмы» (5, 66). Но саму каторгу считать по этой причине курортом и желанным для всех местом мы с вами, конечно, не будем. Жизнь не математика, любил повторять Достоевский. Не мы, но Промысл Божий делает зло и страдания орудием исцеления падшего человека. Бог, а не человек! Поэтому не тщись, человек, оправдывать свои грехи тем, что они помогут тебе прийти к Свету. Это дело Божье, а ты ответишь за свой выбор. Мы должны помнить это, рассуждая о роли в нашей истории Петра Первого, революции, Сталина…

Конечно, Достоевский раскрывал проблемы теодицеи не теоретически, а художественно.

Прежде всего, в «Легенде о великом инквизиторе».

Именно в католичестве видел он начало соблазнительной ереси прогресса.

Католики  допустили прогресс в догматике. И с этого всё началось. Вера в прогресс породила две мировоззренческие идеи – социализма и либерализма. Их объединяет то, что своей целью они провозгласили освобождение от зла на земле.

Вывод Достоевского однозначен: Христос всегда мешает земному устроению тех, кто озаботится о земном благополучии, сделал упор на устроение счастья пасомых без всякого зла и страданий. Поэтому он был уверен: «Социализм и христианство – антитеза». И либерализм – всегда антихристианство. Сначала католики, а потом и вся западная либеральная цивилизация берутся накормить и успокоить всех. «И все будут счастливы, все миллионы...».

Разве это не истинная любовь – избавить от страданий и дать хлеба?

Но «свобода и хлеб вместе немыслимы», – говорит Инквизитор. Отсюда вывод: «Уйди, Ты нам мешаешь!» Желание избавить от страданий приводит неизбежно к антихристианству.

Достоевский, любитель парадоксов, доказывает своим романом: кто не признает зло в мире, тот и порождает его!

Ведь если нет полного доверия Богу, падший человек оставляет лазейку для своего помраченного ума и разнузданных страстей.

Смердяков тонко подметил Ивану: «Вы сами говорили, что все позволено… Деньги любите, почет тоже любите, потому что очень горды, прелесть женскую чрезмерно любите, а пуще всего в покойном довольстве жить и чтобы никому не кланяться…» (11:8). Деньги, почет, гордыня, удовольствия, покой, женщины, никому не кланяться – разве не это источник зла?!

Недаром безбожные и социализм, и либерализм приводят в итоге к злу на земле, в мечтах и обещаниях желая его уничтожить. Парадокс.

«Нынешний мир полагает свободу в деньгах и в законах, – писал Достоевский в Дневниках. – А между тем это опять-таки рабство» (2, 438).

Бес, явившийся Ивану, откровенно это раскрывает: «По-моему, и разрушать ничего не надо, а надо всего только разрушить в человечестве идею о Боге». Отошли от Бога, от Церкви, от догматов – вот уже и зло приехало.

Генерал, натравивший собак на ребенка, не с Луны свалился. Где-то и как-то он формировался. Достоевский говорит: он из вашего общества: карты, вино, анекдоты, флирт… Охота – одна из вершин человеческой страсти, одолевающей ушедшего из Церкви человека. Общество Ивана и Дмитрия, не Алеши же. Ягоды с одного поля. Сами породили, но признать этого не хотят.

«Только во Христе снимается опасность всякого насилия, – указывал Г.Флоровский, – только в Нем перестает человек быть опасен для ближнего своего» (4, 293).

Как остановить это падение, а вернее, отпадение от Христа человека?

Автор приводит читателя к мысли: именно трагедия убийства отца будет спасительна как для Ивана, так и для Дмитрия.

Дмитрий признается Алеше: «Брат, я в себе в эти два последние месяца нового человека ощутил, воскрес во мне новый человек! Был заключен во мне, но никогда бы не явился, если бы не этот гром». «Каждый день моей жизни я, бия себя в грудь, обещал исправиться и каждый день творил все те же пакости. Понимаю теперь, что на таких, как я, нужен удар судьбы… Никогда, никогда не поднялся бы я сам собой! Но гром грянул».

И на каторгу Дмитрий идет именно добровольно. «Принимаю казнь не за то, что убил его, а за то, что хотел убить…».

Чтобы это подчеркнуть, автор дает реальную возможность герою избежать каторги – Иван готов устроить его побег в Америку.

И Раскольникова выводит из умственных тупиков убийство старухи. 

«Вас, может, Бог на этом и ждал», – мудро замечает Порфирий Петрович. «А вы лукаво не мудрствуйте, отдайтесь жизни прямо, не рассуждая; не беспокойтесь – прямо на берег вынесет и на ноги поставит. На какой берег? А я почем знаю? Я только верую». Порфирий как русский православный знает, что добро и зло, их соотношение и результат, в руках Божиих.

С.И. Фудель пишет о Раскольникове: «Наказание за преступление из непонятного страдания начнет превращаться через живую любовь в подвиг обновления человека» (5, 97). «Непонятным» страдание является только для неверующего человека. Верующий же понимает спасительность страдания для падшего человека.

Поэтому лучше всего философскую проблему теодицеи, на которой сломали головы многие философы, объясняет малограмотная Соня Мармеладова. На вопрос Раскольникова: «Лужину ли жить и делать мерзости или умирать Катерине Ивановне?» – она отвечает просто: «Да ведь я Божьего Промысла знать не могу… К чему такие пустые вопросы? Кто меня тут судьей поставил: кому жить, кому не жить?»

Главный вопрос Раскольникова Соне: ты смирением никому не помогаешь, дети тоже пойдут на панель. Она в сердцах отвечает: «Бог не допустит!» И точно: Свидригайлов дает деньги. Что же, надеяться на негодяев? Нет, на Бога, а Он найдет через кого.

Жизнь - не математика!

3 тысячи Дуне от Марфы Петровны – вне математики.

3 тысячи Соне от Свидригайлова – вне математики.

Дети Катерины Ивановны в приют – вне математики.

Кто об этом думал, кто строил теории, подобные Раскольниковской, рассуждал, ждал... Никто! Но это реальность.

Итак, зло в мире неизбывно, а значит теории его преодоления на земле – лживы и нереальны. Одинаково лживы и социализм, и либерализм.

Социализм и либерализм – братья, отец их – прогресс. А вера в прогресс идет от богословского заблуждения, в том числе – в вопросах теодицеи. Зло по теории прогресса победимо на земле, можно жизнь и без него устроить, оно бессмысленно в глазах позитивиста.

Идея же креста, подвига, духовного труда, напряжения, узкого пути в век науки, прогресса и все увеличивающихся возможностей жить легко и свободно – страшная идея для подавляющего большинства, неприемлемая для сытого мира. Православие требует от человека постоянного напряжения, самоограничения, жертвенности, преображения. Либерализм, наоборот, обещает все более комфорта, неги и наслаждений. Но «сделаться человеком нельзя разом, а надо выделаться в человека. Тут дисциплина. Вот эту-то неустанную дисциплину над собой и отвергают современные мыслители (читай: социалисты и либералы – Н.Л.): "слишком-де много уж было деспотизму, надо свободы"… Провозглашают, что все вдруг сделаются счастливыми, без всякой выделки, только бы эти правила наступили. Да если б этот идеал и возможен был, то с недоделанными людьми не осуществились бы никакие правила. С работы над собой начинать надо нашу "Новь"...» (2, 418-419). Что мы сегодня и наблюдаем…

Когда все заговорили о социальных условиях для создания нового человека. Достоевский на это ответил: сначала братья, а потом – братство.

Но писателя так до сих пор и не услышали…

В результате в 1991 году мы, узрев истинное лицо социализма, побежали прочь от него… в объятия его родного брата – либерализма!

Мы отказались от роли хранительницы Абсолютной Истины (ее нет по прогрессу) и вынуждены были согласиться и принять прогрессисткую теорию построения либерального рая гражданских прав и свобод, рая на земле (коммунизм ничему не научил). Мы одновременно закрепили в 13 статье Конституции, что у нас нет и не может быть идеологии, и тут же во 2 статье зафиксировали главный принцип идеологии либерализма: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью». Это же определение либерализма, взятое из словаря! Просто сам термин лукаво не назван. В результате получилась самая настоящая Конституционная шизофрения.

Вот к чему привело не усвоение уроков Достоевского.

Сегодня потомки строителей Вавилонской башни, замалчивая Достоевского, вновь толкают нас в тот же круг: прогресс, либерализм, свобода, гражданское общество, права человека, общечеловеческие ценности, толерантность, цивилизованное общество, новый мировой порядок и т.п. и т.п.

Господь говорит в Евангелии: «В мире будете иметь скорбь; но мужайтесь: Я победил…» (Ин. 16:33) Далее по законам языка должно бы идти слово «скорбь». Имеете скорбь, но радуйтесь, т.к. Я победил скорбь и страдания на земле. Но в Евангелии не наша логика, а Божественная, там не стоит слово «скорбь», там читаем: «Я победил мир». Скорби, страдания и зло остались на земле и после пришествия Христа и будут только увеличиваться по мере старения мира. И человеку остается радоваться и мужаться по одной причине: Господь победил земной мир и даст человеку награду за гранью смерти. Условие: остаться человеком во всегда нечеловеческих условиях земной жизни. Только такое понимание будет удерживать человека от оскотинивания. И наоборот: отказ от признания жизни после ухода с земли обязательно будет увеличивать преступления и зло в этом мире. Это духовный закон, о котором предупреждал нас великий пророк Достоевский. «Достоевский наносит удар за ударом всем теориям и утопиям человеческого благополучия, земного блаженства, окончательного устроения и гармонии» (1, 226), - делает вывод Бердяев.

Современники этого не увидели и Достоевского не приняли. Получили трагедии и кровь. Но нам, жителям XXI века, не знать этого непростительно и преступно. Тем более, если мы хотим уберечь своих детей…

Список использованной литературы

  1. Бердяев Н.А. Откровение о человеке в творчестве Достоевского // О Достоевском. Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов. Сборник статей. - М.: Книга, 1990. – 427 с.
  2. Достоевский Ф.М. Дневник писателя. – М.: Эксмо, 2011. – 736 с. – (Большая книга).
  3. Мейер Георгий. Свет в ночи (о «Преступлении и наказании»). Опыт медленного чтения. - Посев, 1967.
  4. Флоровский Георгий, протоиерей. Пути русского богословия. - Издательство Белорусского экзархата, 2006.
  5. Фудель С.И. Наследство Достоевского. М.: Русский путь, 1998.

 

Комментарии  

0 #4 quammokqL 21.11.2022 04:50
Millions of women take estrogen in one form or another stromectol pill for lice
0 #3 Pooreacledm 20.11.2022 09:01
what std does doxycycline treat Block Reference eebe97b0 328b 11ed 9861 41625562527a VID IP 37
0 #2 Evaptinnatt 14.11.2022 14:18
0 mmol in the presence of tris benzylideneacetone dipalladium Pd dba a 230 mg, 0 nolvadex for sale in usa Alonso, USA 2022 04 29 11 35 14
0 #1 veropleXg 14.11.2022 09:11
Canine A, C, and E and human B, D, and F mammary biopsies with nonneoplastic gland A and B, usual ductal hyperplasia C and D, and ADH E and F clomid side effects in men

Для того чтобы оставить комментарий, войдите или зарегистрируйтесь