Высшая добродетель - смирение.
Евангелие, читаемое за три недели до Великого поста, повествует нам о двух людях, пришедших в храм помолиться. Один из них был фарисей, а другой мытарь. Фарисей стоял и благодарил Бога за то, что он исправно вносит в храм десятую часть своих доходов, что он постится в установленные дни и что в праздники он всегда бывает в храме. Что он не такой, как другие люди: прелюбодеи, воры, грешники и как, например, вот этот мытарь.
Мытарь же стоял у входа в храм, не дерзал пройти дальше, бил себя в грудь и в сокрушении сердца говорил: "Боже, милостив буди ми, грешному".
Наше фарисейство замечается в том, что многие входят в храм как праведники, имеющие право входить туда, когда захотят. А не лучше ли заходить в храм с пением тропаря Великого Четверга: "Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный! и одежды не имам, да вниду в онь: просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя!" Вот с таким сердцем входить в храм не зазорно.
Ясно одно: как бы ни были мы праведны, как бы ни были благочестивы, нам нельзя забывать, что всякий грех, даже наималейший, совершается по искушению от дьявола, по его команде, и что самое для нас страшное - по нашему хотению совершить этот грех. Грех делается по желанию человека, по его согласию на предложение врага.
А если это так, то, совершая грех, человек отвергает волю Божию и делает то, что предлагает враг. Человек отворачивается от Христа, в данный момент ему больше хочется быть с дьяволом, ему приятнее дыхание лукавого, чем благодать Духа Святого.
Поэтому мы должны знать, что всякий грех, сделанный нами, тотчас поставляет нас в ряды богоборцев, противников Христу.
Вражий дух, пронизывающий человека согрешившего, несет в себе ненависть ко Христу.
Зная за собой такую немощь, т.е. способность отвратиться от Христа в любое время, убоимся себя, ужаснемся тому, насколько предательской стала наша натура, насколько мы не верны Христу! И вот именно сознание этой своей способности в любое время охотно исполнить волю вражию и заставляет нас стоять у входа в храм и как мытарь со скорбью взывать: "Боже, милостив буди мне грешному".
И вот именно это множество соделанных грехов по свободному произволению нашего сердца и поставит нас в день Страшного Суда в число противников Божиих. И нам ничего нельзя будет изменить, как если только Господь простит нам эти прегрешения. И мы не сможем это прощение у Него в этот страшный момент выпросить.
Здесь нам могут помочь только чьи-то молитвы. Поэтому молитва мытаря есть самая подходящая молитва всегда, а не только в дни подготовки к Великому Посту.
Сегодня принято говорить о смирении мытаря. И это хорошая тема в дни подготовки к Великому Посту. Но эта добродетель плохо прививается к сердцам человеческим. Поэтому есть нам всем надобность обратить свое внимание на Того, Кто есть образец смирения, т.е. на Господа нашего Иисуса Христа. Он говорит: "...научитесь от Меня, яко кроток есть и смирен сердцем и обрящете покой душам вашим" (Мф. 11:29). Эти слова Господа нашего Иисуса Христа заставляют нас, хотим мы того или не хотим, всматриваться в Него с надеждой увидеть красоту смирения как добродетель. Боязнь своими грешными устами в чем-либо исказить смирение Бога или сказать что-либо
недостаточно ясно, побуждает сказать в начале со страхом: "Господи, благослови".
Смирение Бога во Плоти ясно видится нам в том, что Сын Божий пожелал стать Человеком.
В этом есть величайшее смирение Бога. Творец пожелал стать еще и творением.
Имеющий небесную природу пожелал соединиться с природой человеческой. Бессмертный Бог облекается в плоть, чтобы умереть ради спасения людей. "Смирил Себя, быв послушным даже до смерти, смерти же крестной" (Фил. 2:7-8).
Его смирение проявилось во всем: родился в пещере, возрастал в послушании Матери и Иосифу Обручнику, трудился вместе с Иосифом, крестился от Иоанна в Иордане. Бог Отец говорит о Нем через пророка Исайю: "Вот Отрок Мой, Которого Я держу за руку, Избранный Мой, к Которому благоволит душа Моя. Положу Дух Мой на Него, и возвестит народам суд; не возопиет, не возвысит голоса Своего, и не даст услышать Его на улицах; трости надломленной не преломит и льна курящегося не угасит; будет производить суд по истине" (Ис. 42:1-4).
На тайной вечере Господь умывает ноги ученикам, а в Гефсиманском саду со смирением умоляет Бога Отца, если можно чашу смерти пронести мимо Него, но завершает молитву свою словами: "Впрочем не Моя воля, но Твоя воля да будет" (Лк. 22:42).
Смирение Господа не есть Его добродетель, но Его свойство. Он смирен как Сын Божий, предвечно рождающейся от Отца, и смирен как Сын Человеческий, родившийся от Девы. Тот, Которой говорит: "Ибо Я говорил не от Себя; но пославший Меня Отец, Он дал Мне заповедь, что сказать и что говорить. И Я знаю, что заповедь Его есть жизнь вечная. Итак, что Я говорю, говорю, как сказал Мне Отец" (Ин. 12:49-50). Какое смирение перед Отцом Небесным! Ни единого слова не сказал Господь от Себя, но только то, что повелел Отец.
Нельзя умолчать такой факт: когда Господь идет ко гробу Лазаря, чтобы воскресить его, то Евангелист Иоанн говорит: "Прослезился Иисус" (Ин. 11:35). О чем же плачет Сын Человеческий? Разве Он не знал, что идет воскресить Лазаря? Знал. Еще в Галилее Он говорит ученикам: "Лазарь друг наш уснул, и Я иду разбудить его" (Ин. 11:11). И вот, зная, что Лазарь воскреснет, Господь прослезился. Что это значит? А это значит то, что Он отдает дань человеческой немощи. Лазарь умер. Все люди горько плачут. Плачет Он, Бог во Плоти. Только Он не так плачет, как люди. Люди плачут с отчаянием, а Господь - с умилением, с уверенностью в воскресение Лазаря.
Коснувшись столь великой темы, как смирение Сына Божия, перестанем же мы, наконец, гордиться! Но прилепим сердце наше к песнопению: "Покаяния двери отверзи ми, Жизнодавче..." Как жаждет душа наша, чтобы это произошло!
Если будем смиряться, то произойдет. И тогда станут нам понятны тропари Великого канона Андрея Критского. Аминь.
Протоиерей Владимир Антипин