Тютчев – поэт, мыслитель, дипломат.
Факты внешней биографии Федора Ивановича Тютчева известны достаточно хорошо.
Потомственный аристократ духа и крови, Федор Тютчев родился в 1803 году в усадьбе Овстуг Орловской губернии в стародворянской семье. Учился в Московском Университете, и с 1822 посвятил себя служению Отечеству - прежде всего на поприще дипломатии. Более 20 лет в общей сложности провел он в Германии и Италии, где успешно защищал государственные интересы России. Одновременно он представлял свою Родину в высших интеллектуальных кругах Европы, в частности, был лично знаком с Шеллингом и Гейне.
В 1836 первая подборка стихотворений поэта была опубликована в пушкинском "Современнике", причем сам Пушкин пришел от них в восторг. В 1844 Тютчев возвращается в Россию, с 1858 становится председателем Комитета иностранной цензуры. Нет нужды специально подчеркивать, какова была идейно-социальная значимость этой высокой должности.
В предпоследний год своей жизни он целые дни проводил на судебном процессе по делу террориста Нечаева - прототипа Петра Верховенского в романе Достоевского "Бесы". Похоронен Федор Иванович на кладбище Новодевичьего монастыря в Петербурге - будете в тех краях, поклонитесь его праху...
Слова поэта суть уже его дела - заметил как-то Пушкин. За свою долгую жизнь Тютчев написал сравнительно немного "слов" - чуть больше двухсот стихотворений. Однако маленькая книжка тютчевских созданий "томов премногих тяжелей" - тут Афанасий Фет безусловно прав.
Мужайтесь, о други,
боритесь прилежно,
Хоть бой и неравен,
борьба безнадежна!
Над вами светила молчат в вышине,
Под вами могилы - молчат и оне.
Стихотворение "Два голоса" является религиозно-философским ключом ко всему творчеству поэта. В этом маленьком - как и почти всё у него - поэтическом шедевре, подобно солнцу в капле воды, отразилось целостное мировоззрение, со своей онтологией, этикой и эстетикой. Молчание мира не означает молчания Творца - вот главная его идея. Напротив, безмолвие звезд и могил только приближает верующее сознание к Тому, Кто по существу сам есть Свет и Победитель смерти. Трагедия мира сего преодолевается Воскресением, любви без жертвы не бывает, однако это такая любовь, которой остается лишь завидовать блаженным греческим олимпийцам. "Всякий усилием входит в Царствие Божие" (Лк. 16:16).
В произведениях его зрелого периода главным действующим лицом - одновременно мистическим и совершенно реальным - становится Россия, или, лучше сказать, Святая Русь. Именно это, без сомнения, составило славу его творений и навеки ввело их в нашу национальную классику. Вспомним для начала хрестоматийно известные четыре строки:
Умом Россию не понять,
Аршином общим не измерить.
У ней особенная стать:
В Россию можно только верить.
Я назвал бы данное высказывание поэтической формулой России. Попытаемся медленно вчитаться в этот шедевр - он того стоит.
Каков смысл знаменитого "умом Россию не понять"? Прежде всего тот, что "ум не есть высшая в нас способность" (Н.В. Гоголь). Русская православная духовная традиция никогда не абсолютизировала конечный человеческий разум. Выражаясь ученым языком, русская культура не впадала, подобно романо-германскому Западу, в грех рационализма, когда живая жизнь фактически подменяется сколь угодно стройной логической схемой (яркий образец - философия Гегеля). Применительно к самой России это означает, что для её осмысления требуются силы всей души, а не только холодного рассудка. Чтобы ориентироваться в многослойном русском пространстве-времени, нужна вера, надежда и любовь.
Если трактовать веру как "обличение вещей невидимых", то Россия в некотором отношении не вся видна, её метафизическое ядро скрыто от профанного взгляда. Подобно граду Китежу, при приближении чужих для неё духовных энергий Русь уходит на онтологическую глубину - сравни это хотя бы с североамериканской технической цивилизацией, где нет ничего вверху и внизу, а всё в середине.
Но мало того, что Федор Тютчев дал нам религиозно-эстетическую формулу русской души. Он ещё и содержательно раскрыл её - разумеется, насколько она вообще раскрываема в художественных образах. Я приведу сейчас ещё одно ключевое стихотворение Тютчева, в котором вера в Россию предстает как христианская мысль о России, как её сакрально-эстетическое оправдание:
Эти бедные селенья,
Эта скудная природа -
Край родной долготерпенья,
Край ты русского народа.
Не поймет и не заметит
Гордый взор иноплеменный,
Что сквозит и тайно светит
В наготе твоей смиренной.
Удрученный ношей крестной,
Всю тебя, земля родная,
В рабском виде Царь Небесный
Исходил, благословляя.
В этих трех строфах содержится, собственно, всё, что следует постоянно помнить о России. К сожалению, мы, русские, нередко забываем мудрые тютчевские уроки, особенно оказавшись за границей. Нас соблазняет отшлифованный технологический "постав" заморского способа существования, купленного - назову вещи их именами - ценой бегства с христианского фронта, ценой натурализации (комфорта) в мире греха. Используя тютчевский оборот, скажем, что "гордый взор иноплеменный" уже давно (по меньшей мере, со времен Вольтера) отвернулся от перспективы вечного спасения, заменив её хорошо оформленным пейзажем на земле.
Как раз по этой причине он никогда - за редкими исключениями - не замечал того, что "сквозит и светит" в пейзаже русском. А там между бедными селеньями, среди неяркой (то есть метафизически скромной) природы ходит Небесный Царь. В сущности, Его тайное присутствие и кроется за именем Святой Руси, в отличие, например, от прекрасной Франции или доброй старой Англии. Прошу понять меня правильно: тут нет никакого "биологического" или политического шовинизма. По выражению одного из самых проницательных русских мыслителей ХХ века Г.П. Федотова, речь идет о святости как национальном идеале - а уж какие при нём будут дома или дороги, это другой вопрос. Не даром ведь на Руси за одного битого двух небитых дают.
Тютчев стал одним из первых отечественных мыслителей, которые в условиях "железного" ХIХ века продолжили идею Москвы - Третьего Рима. Наряду с И.В. Киреевским и А.С. Хомяковым, Тютчев теоретически разрабатывал основы православной цивилизации, делая при этом акцент на геополитических сторонах проблемы.
Широким кругам современных читателей почти неизвестно, что Ф.И. Тютчев на рубеже 40-50-х годов позапрошлого столетия работал над историософским трактатом "Россия и Запад", в котором сделал попытку обобщить отношения России и Европы, обострившиеся в его эпоху. Напомню, что в середине 50-х годов между Европой и Россией вспыхнула Крымская война, и Тютчев, наблюдая открытую вражду между недавними еще членами Священного Союза, пришел к выводу, что есть две силы в современном мире - Россия и революция, и одной из них не жить. Под революцией он, в сущности, понимал процесс апостасии - отказа от Христа, начавшийся на Западе со времен Ренессанса. После Реформации, Просвещения и французской революции 1789 г. этот процесс достиг зенита: верой Европы стало человекобожие, а не христианство.
Европеец пришел к убеждению, что человек существует сам для себя по уму, воле и власти, а все остальное либо кажимость, либо обман. В общественной жизни такому убеждению соответствует торжествующий либерализм, власть "одинокой толпы", состоящей из отдельных человеческих атомов ("я"), независимых и даже враждебных один другому ("человек человеку волк", по выражению Гоббса). Происходит разрыв с церковным и народным преданиями, секуляризация жизни и культуры, и прежде всего государства (нигилизм).
В европейской цивилизации поселяется "дух отрицанья, дух сомненья" - побеждает ненависть к святым корням бытия, складывается своего рода "демоническая общественность", ставящая своей задачей разрушение связи цивилизации с Богом. Чтобы предложить христианству нейтралитет, нужно быть антихристианином, - писал Тютчев, имея в виду лицемерие западных интеллектуалов, маскирующих свое безбожие разговорами о свободе совести и самоценности наук и искусств. В этом и состоит революция - в мефистофельской подстановке твари на место Творца, производимой под знаменами просвещения и демократии, плюрализма и гуманизма...
Не приходится удивляться, что завершающим моментом указанного процесса становится, по Тютчеву, поход против России - этого "византийско-татарского медведя", стоящего на пути европейских реформ. Революция стремится к уничтожению России именно как православной державы, как царства помазанника Божия. Для революционного (т.е. либерально-демократического) западного сознания невыносима сама мысль о том, что в современном мире еще сохраняется огромная страна, живущая по Христову завету. "Русский народ - христианин не только в силу Православия своих убеждений, - подчеркивал Тютчев, - но еще благодаря чему-то более задушевному, чем убеждения. Он христианин в силу той способности к самоотвержению и самопожертвованию, которая составляет как бы основу его нравственной природы... Революция - прежде всего враг христианства!".
Как дипломат и политик, Федор Тютчев предсказал Первую мировую войну и натиск революции в самой России. Историософской и геополитической мечтой ("альтернативой") Тютчева было построение великой греко-российско-славянской Восточной империи со столицей в Царьграде, т. е. возвращение Третьего Рима к своему первоистоку. Как известно, его желание почти осуществилось благодаря освободительному походу русской армии против турок - войска генерала Гурко, перейдя Балканы, стояли в 1878 году в виду Константинополя. Однако - "Англия не позволила"... Это случилось уже после смерти поэта-провидца, предугадавшего, как кажется, и наше время:
Теперь тебе не до стихов,
О слово русское, родное!
Созрела жатва, жнец готов,
Настало время неземное...
Ложь воплотилася в булат;
Каким-то Божьим попущеньем
Не целый мир, но целый ад
Тебе грозит ниспроверженьем...
Все богохульные умы,
Все богомерзкие народы
Со дня воздвиглись царства тьмы
Во имя света и свободы!
Тебе они готовят плен,
Тебе пророчат посрамленье, -
Ты - лучших, будущих времен
Глагол, и жизнь, и просвещенье!
Цельность духа - вот что нужно для прикосновения к России. Творчество Тютчева есть художественное доказательство того, что единственным понятием России является ее собственное имя ("имяславие"): никакая абстракция тут не годится. Россия всегда "вылезет" из нее. В этом-то и заключается особенная стать русской духовно-исторической реальности. Сколько было предложено "русоведческих" концепций, сколько сделано попыток ее "исправить", европеизировать, американизировать - все понапрасну.
Ядро (божественный "код") русской души всякий раз ускользал от реформаторов - и лучшим свидетельством тому опять-таки оказывается поэзия Тютчева, в которой православная Русь противостоит Западу уже на почве "европейского" Петербурга, а не "византийского" Киева или "татарской" Москвы. Не случайно одно из самых сильных тютчевских стихотворений о призвании России начинается с язвительных слов по поводу одного из известных "русских европейцев" (К.В. Нессельроде): "Нет, карлик мой, трус беспримерный...". Вот его продолжение:
Нет, карлик мой! трус безпримерный!
Ты, как ни жмися, как ни трусь,
Своей душою маловерной
Не соблазнишь Святую Русь…
Иль, все святые упованья,
Все убежденья потребя,
Она от своего призванья
Вдруг отречётся для тебя?..
...Не верь в Святую Русь кто хочет,
Лишь верь она себе самой, —
И Бог победы не отсрочит
В угоду трусости людской.
То, что обещано судьбами
Уж в колыбели было ей,
Что ей завещано веками
И верой всех её царей, —
То, что Олеговы дружины
Ходили добывать мечом,
То, что орёл Екатерины
Уж прикрывал своим крылом, —
Венца и скиптра Византии
Вам не удастся нас лишить!
Всемирную судьбу России -
Нет, вам её не запрудить!..
Комментарии