Интеллигенция подготавливала революция. Но когда долгожданная грянула, интеллигенция сбежала из горящего дома…
Из воспоминаний С.И. Фуделя: «В "предварилке" со мной сидел поэт с ногтями длиной буквально сантиметров в восемь или десять. Из-за этих ногтей он с трудом подносил ко рту ложку с баландой». Да-а, такая интеллигенция долго в революции удержаться не могла.
И народу она была не нужна. Интеллигенция в той роли, какую она приобрела в России, возникла вместе с либеральным проектом, и умерла вместе с его исчезновением. Она – его порождение и его неотъемлемая часть. И.Ильин писал: "То, что интеллигенция говорила простому народу, будило в нем не совесть, а бессовестность; не патриотическое единение, а дух раздора; не правосознание, а дух произвола; не чувство долга, а чувство жадности". И она должна была исчезнуть... "Русская революция была концом русской интеллигенции", - заключает Бердяев.
Бунин в "Окаянных днях" вспоминает о поведении интеллигенции после Октября: "Да, Распутин – злой гений России. Ну, а вы-то, не вылезавшие из "Медведей" и "Бродячих собак"? Новая литературная низость: открылась в гнуснейшем кабаке какая-то "Музыкальная табакерка" - сидят спекулянты, шулера, публичные девки и лопают пирожки по сто целковых, пьют ханжу из чайников, а поэты и беллетристы (Алешка Толстой, Брюсов и так далее) читают им, выбирая наиболее похабные произведения. Брюсов, говорят, читал "Гавриилиаду", произнося всё, что заменено многоточиями".
Самое интересное, а что сам Бунин готов был противопоставить этому? В следующей записи он указывает, как собрались вечером у Веселовского. "Играл на фисгармонии… Очаровательно. Потом смотрели старинные книги - какие виньетки! И всё это уже навеки погибший золотой век. Как злобно, неохотно отворял нам дверь швейцар! Поголовно у всех лютое отвращение ко всякому труду". Виньетки, золотой век барства, ненавистный швейцар... Но это же две стороны одной медали! Не знаешь, что лучше: напиться в кабаке или снобистски заставлять швейцара подносить шампанское под страстный шепот фисгармонии.
Как далеки они от народа! И в первом, и во втором случае.
Бунин читает газеты: "Весело и радостно в клубе имени товарища Троцкого. Большой зал, где раньше ютилась свора генералов, сейчас переполнен красноармейцами. Особенно удачен последний концерт. Товарищ Кронкарди подражал лаю собаки, визгу цыпленка, пению соловья и других животных вплоть до пресловутой свиньи". Но интересно, что во всем этом увидел эстет Бунин? Он увидел прежде всего нарушение законов русского языка: слово "пению" в предложении относится к "свинье". Даже после катастрофы интеллигенция оставалась интеллигенцией… Главной причины не видела и понимать не желала. Не говоря уже про осознание своей вины. Поэтому весьма справедливы слова Бердяева: "Я не согласен с теми эмигрантами, кто считает, что революция сделана кучкой злодеев, сами же они пребывают в правде. Ответственны все". Когда Струве летом 1918 открыто сыпал проклятия на головы Львова, Родзянко, Керенского, ему напомнили его энтузиазм в февральские дни. Струве зло ответил: "Дурак был!". Дошло. Жаль, поздно...
Интеллигенции после революции оставалось два пути – или эмигрировать, или перестать быть оппозиционерами своему народу. "1917 – интеллигенция уже не возродится, - замечает Федотов, - она стала категорией людей умственного труда". Интеллигенция как "болотная оппозиция" государству и Православию приказала долго жить...
Главный результат революции для интеллигенции – бывшие идеалисты потянулись в церковь. "Интеллигенция того времени была антиправославна, - свидетельствует Зайцев, - с Церковью почти связи не имела". "Я почти 40 лет не говел, - пишет И.Е. Репин в 1920 (ему - 75 лет), - а когда отлучили Льва Толстого от Церкви, то дал слово не ходить больше в церковь; но когда начались безобразия и надругания над Церковью, то я начал говеть, и мне было глубоко отрадно, до слез… Я просто подпевал на "крылосе". И увидел я, что Церковь – великая сила для народа; она только может восстановить Россию".
"В 1918-1920 в России продолжалось старчество, - пишет Фудель. - В Москве не только у отца Алексия Мечёва, но и во многих других храмах началась духовная весна. Говорил о реальности духовного мира Флоренский, в университете можно было слушать Бердяева, вернулся к вере отцов Розанов. Когда-то митрополит Филарет перестал ездить на заседания в Синод, говоря, что "шпоры генерала (обер-прокурора) цепляют за мою мантию". В наше время все шпоры были позади и мы вдыхали полной грудью великую церковную свободу".
Участник Религиозно-философских собраний В.Свенцицкий после революции принял священнический сан. С.Н Булгаков также в годы революции принял священство, сотрудничал с патриархом Тихоном. С.Н. Дурылин поехал в Сергиев Посад, а в 1920 стал священником, служил под руководством о. Алексия Мечёва. В.В. Розанов умер по-христиански. Священник Павел Флоренский, который был с ним рядом в дни его прощания с миром, свидетельствует, что он покаялся во многих своих антицерковных сочинениях и причастился.
Авторы нашумевшего антилиберального сборника "Вехи" (1909) после революции решили продолжить анализ роли интеллигенции и выпустили вторую книгу - "Из глубины" (1918).
Н. Бердяев, С. Булгаков, М. Гершензон, С. Франк, П. Струве и др. сделали попытку поставить диагноз духовному заболеванию интеллигенции и призвать её к покаянию. Лучшие мыслители России начала ХХ в. решительно отряхнули либеральную русофобию со своих ног. Учитывая почти фанатическое самоуважение интеллигенции и непопулярность любой критики в ее адрес, а также времена почти повальной либеральной разнузданности, поступок "веховцев" был актом чрезвычайного мужества.
Процитируем этот сборник, отражающий покаянные мотивы лучшей части русской интеллигенции.
А.С. Изгоев "Социализм, культура и большевизм":
"Достоевский точно схватил глубочайшую суть русского социализма, стремление немедленно создать на земле земной рай без Бога, без религиозной идеи. Для Достоевского было ясно, что вся нравственная культура, которой достиг современный человек, покоится на религии, на чувстве Бога… И когда теперь большевики сделали свой опыт и показали нам человека без Бога, без религии, без Православия, показали его в том состоянии, о котором Достоевский говорил: "если нет Бога, то все позволено", то весь мир ужаснулся этой кровожадной, садически-злобной обезьяне. Массовые расстрелы детей, избиения, пытки, величайшие издевательства над людьми, - и все это либо по озорству, хулиганству, злобе или, еще хуже, из корысти - ради вымогательства денег".
В.Н. Муравьев "Рев племени":
"Трагическое положение народа нашего заключалось в том, что народ не может существовать без связи с выделяемыми им постоянно образованными слоями. Мы же находились в таком положении при наличии двух культур, что часть народа, получавшая образование, немедленно этим самым воспринимала чуждое народу миросозерцание, отрывалась от народа, жила вне связи с русской историей. От этого древнее миросозерцание наше не могло развиваться. Три века держалось оно, несмотря на ожесточенную войну, объявленную ему интеллигенцией, и три века им держалось русское государство. Наконец, к началу XIX века народ оказался вовсе без миросозерцания.
Старая русская власть была гораздо ближе к народу, чем интеллигенция. Она была со всем, что ее окружало, она сохранила связь со своей историей. При всех ошибках старой власти надо признать, что она до последнего дня оставалась на своем посту и сделала возможное, со своей точки зрения, чтобы спасти остатки завещанного ей прошлым духовного наследия. На ней сказалась, однако, общая трагедия русской действительности. Власть не в силах была заменить для народа образованные его слои. Власть не может восполнить отсутствие общественного мнения. Она окостенела и сгнила".
"Наша интеллигенция черпала идеи с Запада. А современная отвлеченная европейская мысль выросла из борьбы с христианством".
"На одной стороне стоит религия — историческая действенность, на другой - отвлеченная мысль, гибельная и разрушительная".
"Революция произошла тогда, когда народ пошел за интеллигенцией.
П.И. Новгородцев "О путях и задачах русской интеллигенции":
"Нравственная основа социализма - уважение к человеческой личности - есть начало либеральное".
"В пределах государства могут ужива-ться разные веры и могут бороться разные политические воззрения; но для того чтобы государство представляло собою прочное духовное единство, оно должно утверждаться на общем уважении к своему общенародному достоянию, и оно должно в глубине своей таить почитание своего дела как дела Божия. И неверующие по-своему могут разделять это почитание, поскольку служение ей они признают делом достойным и правым и поскольку в защите этого дела они готовы идти на всякие жертвы, даже и на пожертвование жизнью своей и своих близких: это и значит именно, что они до конца вырывают из своего сердца корень эгоизма во имя высшей идеальной связи, пред которой они самозабвенно и благоговейно склоняются. Государство не может принудить всех к единообразному культу… Истинный патриотизм утверждается на одинаковом подчинении всех частей народа идее государства как дела Божьего".
"Жизнь возвращает утопическое сознание на историческую почву. В этом состоит крушение утопий - кризис интеллигентского сознания".
С.Л. Франк "DE PROFUNDIS":
"Россия произвела грандиозный и ужасный по последствиям эксперимент".
"По существу своему русские народные массы совсем не подготовлены к восприятию социализма и по духу своему не социалистичны. Конечно, наши рабочие стремились не к социализму, а просто к привольной жизни, к безмерному увеличению своих доходов и возможному сокращению труда; наши солдаты отказались воевать не из идеи интернационализма, а просто как усталые люди, чуждые идеи государственного долга и помышлявшие не о родине и государстве, а лишь о своей деревне, которая далеко и до которой "немец не дойдет"; и в особенности столь неожиданно обращенные в "эсэров" крестьяне делили землю не из веры в правду социализма, а одержимые яростной корыстью собственников… Но нас погубили не просто низкие, земные, эгоистические страсти народных масс; нас погубило именно разнуздание этих страстей через прививку идейного яда социализма, искусственное накаление их до степени фанатической исступленности и одержимости. В революции можно усмотреть грандиозный эксперимент сведения к нелепости материалистического понимания исторической жизни. Но это не объясняет, почему социализм в России стал таким всепокоряющим соблазном и отчего народный организм не обнаружил надлежащей силы самосохранения, чтобы нейтрализовать этот яд или извергнуть его из себя".
"Русская интеллигенция не оценила и не поняла глубоких духовно-общественных прозрений Достоевского и совсем не заметила гениального Константина Леонтьева, тогда как слабая, все упрощающая и нивелирующая моральная проповедь Толстого имела живое влияние и в значительной мере подготовила те кадры отрицателей государства, родины и культуры, которые на наших глазах погубили Россию… И не рукоплескала ли вся интеллигентная Россия цинически-хамскому бунтарству тех босяков и "бывших людей" Горького, которые через двадцать лет после своего столь шумного успеха в литературе успели захватить власть и разрушить русское государство?"
Бердяев "Духи русской революции":
"Идея русского социализма… - бунт против Бога во имя всемирного счастья людей, все та же подмена царства Христова царством антихриста.
"Достоевский обнаруживает всю призрачность демократии в революции. Никакой демократии не существует, правит тираническое меньшинство. Но тирания эта, неслыханная в истории мира, будет основана на всеобщем принудительном уравнении".
"Социальная мечтательность совсем не невинная вещь. Это понимал Достоевский. Во имя равенства мечтательность эта хотела бы истребить Бога и Божий мир. В той тирании… осуществляются золотые сны и мечты русской революционной интеллигенции".
"Достоевского мучила мысль, что любовь к людям может быть безбожной и антихристовой. Эта любовь лежит в основе революционного социализма".
"Достоевский понял, как никто, что духовная основа социализма - отрицание бессмертия, что пафос социализма - желание устроить царство Божье на земле без Бога, осуществить любовь между людьми без Христа, - источника любви. Так раскрывает он религиозную ложь гуманизма в его предельных проявлениях. Гуманистический социализм ведет к истреблению человека как образа и подобия Божья".
"Русская революция являет собой своеобразное торжество толстовства… Личность есть уже грех и зло. И Толстой хотел бы последовательно истребить все, что связано с личностью. Это в нем восточная, буддийская настроенность, враждебная христианскому Западу. Поистине демоничен его морализм и истребляет все богатства бытия… Он был злым гением России, соблазнителем ее. В нем дано было религиозно-нравственное оправдание русского нигилизма, которое соблазнило многих. Почти вся русская интеллигенция признала толстовские моральные оценки самыми высшими… У нас не относятся еще достаточно серьезно и углубленно к соблазнительной лжи толстовской морали… Он вызывал тех духов, которые владеют революцией, и сам был ими одержим… Он морально уготовлял историческое самоубийство русского народа… Толстой один из виновников разрушения русского государства.
"В революции народ изживает свои соблазны, свои ошибки, свои ложные оценки. Это многому научает, но научение покупается слишком дорогой ценой. Необходимо освободиться от Толстого как от нравственного учителя. Преодоление толстовства есть духовное оздоровление России, ее возвращение от смерти к жизни, к возможности творчества, возможности исполнения миссии в мире".
"В русской революции изживаются русские грехи и русские соблазны... Русский народ низко пал, но в нем скрыты великие возможности и ему могут раскрыться великие дали. Идея народа, замысел Божий о нем остается и после того, как народ пал... Но путь к возрождению лежит через покаяние. Христианский дух России должен явить свою силу".
Мудрые были у нас предки…
Н.Лобастов, pravoslit.ru
Комментарии